Гора
Проснувшись или заснув, я оказался лежащим у подножия горы. Человек в большой соломенной шляпе, сидевший рядом, оживился, как после долгого ожидания, и поднялся разминая ноги. Не помню как, но я мгновенно оказался стоящим около него.
— Подождем знака. – сказал он.
— Какого?
— Который подскажет, куда нам идти.
— А если его не будет?
— Доверимся неделанию.
Внезапно я поплыл по тропе влево, а мой попутчик пошел рядом.
— Вот видите, — сказал он. Если мы не управляем своими действиями, то ими управляет что-то другое. Это что-то можно назвать Дао, нагуалем, Абсолютом или еще как-нибудь, но это будет уже прорыв за иллюзорное. Так и Одиссей в свое время плюнул на все оттолкнул бревно и доверился богам. И только так смог попасть домой.
— Вы считаете, что мир – иллюзия?
— Но вы же наверняка знаете притчу вашего Платона о пещере. Все люди в пещере с костром посередине прикованы лицом к стене и могут наблюдать лишь тени на ней отбрасываемые ими самими и предметами, которые проносят у них за спиной. Они считают, что эти тени – реальный мир. И засмеют того, кто освободится от оков и станет им описывать и костер и настоящие вещи, чьи тени они наблюдают. То как образуются тени, сам этот механизм можно назвать тоналем. Но если этот человек продолжит двигаться дальше к выходу из пещеры, то он увидит солнце – это нагуаль, Абсолют. Правда появляется опасность ослепнуть, поэтому нужно привыкнуть к этом свету.
Мы подошли, вернее подплыли, к входу в пещеру и человек в шляпе протянул мне солнцезащитные очки. В них было почти ничего не видно, только общие контуры. Но он заверил, что этого достаточно, а если я их сниму, то сойду с ума. Достаточно напугав, он повел меня вовнутрь пещеры. Было сыро и прохладно, как и полагается в таких местах. И мы шли довольно долго, пока я не услышал вкрадчивый и ласковый голос моего сопровождающего.
— Здравствуй, Горгоша.
— Привет, Педро. – прошелестела та, которую лучше было не видеть.
— Мы, тут на гору решили прогуляться.
— А он уже наигрался? — речь шла обо мне.
— Во что? – вмешался я, потому что, не люблю когда говорят про меня в третьем лице.
— В жизнь. В органическую жизнь. – снова прошипела наша собеседница.
— А вы может хотите меня …. убить? – у меня во рту пересохло.
— А ты этого боишься?
-Конечно. – ответил я автоматически, но тут же почувствовал, что и страх у меня автоматический, внутри же все совершенно пусто.
— Объясни ему. – попросил Педро.
— Ты неорганическое существо – пузырь осознания, плавающий в Абсолюте.
— Вы уверены?
— Представь, себе сущности, назовем их осознаниями, которые существуют в своем, для нас почти непостижимом, мире. Этот мир крайне сложен для восприятия, настолько сложен, что неподготовленное к нему осознание будет испытывать невообразимые муки. Такие же, какие бы испытывали и мы если бы без подготовки очутились в помещении с оглушающей музыкой и ослепляющими вспышками света. Однако у еще «незрелых» сущностей это мучение связано скорее не с уровнем воздействия, а с тем, что они еще не могут осознать свой мир со всеми его взаимосвязями, для них он — невообразимый, пугающий хаос. Как быть? Необходима реабилитационная программа, подготавливающая осознания к восприятию своего мира. А что может лучше подготовить неокрепшую сущность к «взрослой» жизни, как не игра? И они играют. Каждое из таких осознаний погружено в игру, так же как мы погружаемся каждую ночь в свои сновидения. И также как мы, видя сон, не воспринимаем того, что происходит наяву, играющие, или спящие, осознания не воспринимают внешний мир.
Осознание, достигшее необходимого уровня восприятия должно само просыпаться, стряхивая с себя свой мир-сон в котором уже не нуждается. Так и у вас, сон прекращается, если вы осознаете, что это лишь сновидение, и вспоминаем себя в другом мире — наяву. Но как сделать, чтобы из простой иллюзии сон превратился в мост между настоящим и воображаемым миром? Для этого с одной стороны он должен полностью удовлетворять те сущности, которые еще не готовы с ним расстаться, а с другой, необходимо чтобы «продвинутые» осознания могли через свой мир-сон, как через фильтр, воспринимать мир внешний, абсолютный.
— Но как этого добиться?
— Представим себе, что мир, в котором живет каждый из нас и есть такой сон какого-либо осознания, и что этот мир-сон должен обладать описанными только что свойствами. То, что он может удовлетворить, тех, кто ни в чем другом не нуждается, доказывать не нужно. Но что может служить сигналом извне, не подчиняющимся законам этого мира-сна? Такими откровениями вполне могут быть случайные события. Ведь, как известно, элементарные частицы подчиняются вероятностным законам, по которым закономерности проявляются только при большом количестве событий, каждое из которых может быть любым. Таким образом, если осознание, чьим сном мы являемся, достаточно подготовлено к восприятию абсолюта, то нас все более будет привлекать мир случайный, а не закономерный. Нужно уметь отличать Инь от Ян. Другими это может быть прокомментировано, как отход от науки к религии и суевериям. На самом же деле это поворот от веры в реальность мира-сна, к изучению реальности объективной. Если то неорганическое осознание, которому вы снитесь, уже успело подготовиться к восприятию абсолюта, то вам сложный узор из случайностей не будет уже казаться чем-то бессистемным и хаотичным, и вы сможете ощутить стоящую за ними силу. На этом основаны различные гадания, когда по одним случайным событиям судят о других.
Основным препятствием на пути принятия данной концепции является то, что мы не привыкли считать свой мир чем-то индивидуальным. Напротив, чаще всего мы уверены, что мир един для всех. Но ведь так же мы не сомневаемся, пока не проснемся, в том, что мир наших снов — объективная реальность, и что люди, которые нам приснились, не являются самостоятельными наблюдателями. Наш мир также «одноместен», как и наши сны.
Мы также не двигая ногами выплыли из пещеры и я снял очки. И первое, что я увидел, когда мои глаза привыкли к свету – странного вида кролик.
— Это забракованный образец, совершенно бесполезный для органической жизни.
— А что с ним не так?
— Они размножается, только когда его численность уменьшается ниже определенной величины. Если их больше, чем может прокормится в данной местности, то они и не делают крольчат.
— Ну, это разумно.
— Еще если рождается кролик с полезными для выживания свойствами, то он будет плодить и плодить потомство, пока не изменится внешняя среда и его признаки перестанут быть полезными. Потому что они не умирают естественной смертью. То есть они не убивают сами себя старостью. Их может убить только внешняя среда.
— Это тоже хорошо для выживания вида. Они застрахованы от перенаселения и лучше других могут передать потомкам полезные признаки и приспособиться к изменяющейся окружающей среде. И вообще, что плохого в жизни без старости? – со временем я пожалел об этом вопросе, полтому что мне пришлось выслушать длиннющую лекцию.
— Нет никакого смысла в бессмертной органической жизни. Это все равно, что оставить навсегда человека в детском саде. А наши миры – такой детский сад. Чтобы в них можно было учиться они должны обладать тремя свойствами.
Во-первых, ему следует быть самодостаточным, то есть явлений происходящих в нем должно быть достаточно для объяснения любого из этих явлений. Это необходимо для того, чтобы осознание спящей сущности только тогда смогло разглядеть абсолют, когда будет к этому готово. Похожий принцип используется в некоторых устройствах полива комнатных растений, когда вода поступает только в сухую землю, нуждающуюся во влаге. Так и человек, то есть осознание сущности, которой он снится, только в том случае будет искать проявления абсолюта, если это осознание достаточно окрепло для этого. В противном случае мира-сна будет достаточно, а попытки поиска чего-то иного будут казаться смешными и бесплодными.
Из первого свойства, свойства самодостаточности, вытекает принцип причинности. Все что происходит в мире-сне должно иметь свою причину в этом же мире.
Второе свойство: открытость для абсолюта. В конце концов, эти миры-тренажеры и нужны нашим сущностям для постепенного восприятия внешнего мира. Следовательно, эти миры должны быть, фактически, нашпигованы проявлениями абсолюта, быть его отражениями. Конечно, это свойство противоречит первому, но об этом пойдет речь дальше.
Третье свойство: воспринимаемость. В мире-тренажере не должно быть ничего такого, что нельзя было бы воспринять. Иначе бы терялся смысл этого мира. Он для этого и создается, чтобы быть воспринятым. Причем имеется ввиду не только чувственное, но и умозрительное (воображаемое) восприятие. Из этого следует правило: в мире-сне нет ничего такого, чего нельзя было бы себе представить. А отсюда вытекает основной закон логики – закон противоречия. Раз невозможно представить себе ситуацию, в которой он нарушался, то он всегда верен, он – закон. Поэтому же в мире-сне не может быть ничего бесконечного – бесконечность нельзя представить.
Каждое из этих свойств противоречит другому. Как же можно совместить их в одном мире? То как это сделано вызывает восхищение. Рассмотрим три противоречивых пары, которые образуют эти свойства-принципы.
Первая пара: самодостаточность и открытость Абсолюту. Понятно, что одно исключает другое, но их примеряет удивительное изобретение – вероятность. Только привычка мешает нам восторгаться ею. Она совместила случайность и закономерность. Поражает то, как различные события, не связанные между собой причинно-следственной связью, и каждое из которых может быть любым, каким-то образом упорядочиваются. Так, если все люди земли разом бросят по монетке, то «решек» выпадет почти столько же сколько и «орлов». Тот же итог будет, если подобную игру растянуть на миллионы лет, а игроков разместить на различных планетах.
А ведь согласно воззрениям твоей современной физики поведение всех элементарных частиц носит вероятностный характер. То есть, если весь наш мир представить в виде элементарных событий, то каждое из них может быть любым, но при большом их количестве проявляются определенные закономерности, которые и «выливаются» потом в физические законы.
Таким образом, то каким будет то или иное случайное, единичное событие зависит от абсолюта. Тогда как распределение вероятностей, если таких событий много – прерогатива мира-сна. И может быть поэтому я вечно оставляю дела на последний момент, предоставляя возможность случаю решать свои проблемы?
Вторая пара – самодостаточность и воспринимаемость, тоже не так проста, как может показаться. Самодостаточность подразумевает причинность, а воспринимаемость отвергает бесконечность. Но так как мы не сможем найти такую первопричину, для которой не нужна своя причина, то получим бесконечную причинно-следственную цепочку. А это невозможно.
Это противоречие разрешится, если про причину нельзя будет однозначно сказать: есть она или нет. Как такое возможно? Пусть материя нашего мира-сна имеет не непрерывную, а дискретную структуру. То есть весь мир представляет собой совокупность событий между которыми ничего нет. Так частица – не маленький, снующий туда-сюда шарик, а ряд событий, которые ей приписываются. А каждые два таких события связаны между собой причинно-следственной связью, которую, тем не менее, нельзя обнаружить. Если вам это кажется слишком надуманным, то вы мало знакомы с современной физикой. В ее представлении элементарные частицы представляют собой именно такую совокупность событий, роль же причинной связи между ними выполняет некоторая абстракция, которую нельзя обнаружить, но можно рассчитать. Рассчитывается она, в частности, при помощи уравнения Шредингера. Возникает ощущение, что для частицы на все пространство накладывается некоторое поле, каждой точке которого соответствует определенная вероятность, с которой эта частица может там оказаться. Причем имеется в виду, что она туда не «прилетит» в привычном для нас понимании, а именно – «окажется». Из-за этого и возникает знаменитый корпускулярно-волновой дуализм. То есть, частица то исчезает, то появляется, а причинно-следственной связью между этими появлениями служит некоторое вероятностное поле, которое нельзя обнаружить (повторюсь) само по себе. Поэтому если мы найдем событие, которое претендует на звание «сотворение мира» (если мы не знаем более ранних событий), то не сможем однозначно сказать, есть у него причина или нет. Таким образом, в этом случае не нарушается принцип причинности и самодостаточности, и не допускается «дурная бесконечность», противоречащая принципу воспринимаемости. Так и уживаются вместе два этих свойства.
Третья пара: открытость абсолюту и воспринимаемость. Последнее подразумевает, что спящее осознание не воспринимает абсолют, так как при этом теряются защитные свойства мира-сна, сущность же воспринимает только то, что ему необходимо для выполнения возложенных на миры-тренажеры функции. Тогда как открытость абсолюту требует, чтобы мир-сон был, своего рода, его отражением. Совместить эти свойства можно только в том, что и воспринимается и не воспринимается одновременно. А поскольку мы не можем воспринимать того, что ни по каким критериям не соотносится с другими воспринимаемыми нами образами, то это условие можно переписать так: соотносится и не соотносится одновременно. Возможно ли это? Да. Такими странными свойствами, например, обладают иррациональные числа. Каждое из них соотносится с каким-нибудь рациональным, поскольку можно сказать какое из них больше или меньше, и не соотносится, потому что невозможно точно указать это соотношение. Так число Пи больше единицы, но попытка точно выразить это отношение приведет к бесконечной, не имеющей точного значения, дроби.
Такая «дырявость» присуща не только числовому ряду, но и чувственным образам. Я имею в виду искусство, произведения которого тем ценнее, чем больше в нем таких: не соотносящихся соотношений. А способность видеть искусство вокруг себя – еще один способ приблизиться к абсолюту. Такие иррациональные соотношения есть везде: в движениях, звуке, зрительных образах, нужно их только разглядеть. Однако первое свойство самодостаточности не дает этого сделать тем, чье осознание еще не окрепло. Ощущение искусства – очень тонкое, оно ничего не имеет общего с красотой, эмоцией, смыслом, так как все перечисленное принадлежит нашему миру-сну, а искусство – отражение абсолюта.
Раздумывая над словами Педро я поплыл дальше по тропе, которая серпантином взбиралась на гору. Краски вокруг становились все более насыщенными. Багровеющее небо отражалось красными сполохами в многочисленных ручьях, прорезающих склон. Мы проскользили мимо пагоды, но к моему удивлению не стали в нее заходить. Однако ее вид похоже побудил моего попутчика к каким-то мыслям, которые он мне сразу поспешил поведать в виде еще одного монотонного монолога.
— Неорганическое сознание видит органический сон, чтобы окрепнуть для непосредственного восприятия абсолюта. Если же одного такого сна оказалось недостаточно, то логично предположить, что за ним должен следовать другой и т. д. пока цель не будет достигнута, и цепочка не прервется. В каждом таком сне сущность может видеть себя тем или иным живым существом. Это можно назвать цепью перерождений или переселений душ. И чем более справедливую жизнь ведет человек, тем меньше страданий его ждет в следующей жизни. Причинами же страданий является привязанность к миру-сну. Чем больше вы проникаетесь чувством абсолюта, как чего-то несоизмеримо более значимого, чем окружающий мир-игра, тем меньше вам будут приносить страдания неудачи и невзгоды этого игрушечного мира. Чередования же миров-снов напоминает переход между уровнями в компьютерных играх. Если человек развил свое осознание, благодаря чему приблизился к абсолюту, и ослабил связи с миром-тренажером, ведя с точки зрения буддизма праведную жизнь, то следующую «жизнь» он начнет с уже достигнутого уровня осознания, с меньшей привязанностью к миру-сну, и, следовательно, меньше страдая. Таким образом, это идея не о воздаянии за благие дела, а простая констатация того факта, что уровень осознания может накапливаться от одного сна к другому.
Так вот, идею об «одноместных» мирах-снах, весьма последовательно развил буддизм. По его представлениям та или иная сущность, последовательно создает миры, в которых предстает каким-либо живым существом. В этом заключается буддийское учение о перерождении. Для буддизма такие перерождения не бесконечны, и для каждой сущности заканчиваются, в конце концов, тем, что она перестает создавать миры-сны, и начинает воспринимать реальный, абсолютный мир непосредственно, достигая нирваны. Таким образом, считает буддизм, следует избавиться от этих учебных миров, вернее, перерасти их, и чем быстрее, тем лучше. Каждый из них — мир страдания. И думаю, что здесь этот термин означает не только те или иные невзгоды, но и власть закономерностей, которые, не смотря на свою иллюзорность в этом мире-сне, имеют властьсилу закона. И каждая причина принуждает к тому или иному следствию, вне зависимости от нашей воли.
Помочь же своему осознанию избавиться от мира-сна можно несколькими способами. Первый заключается в попытке потерять интерес к этому сну. А для этого мало уйти от мирской суеты. Необходимо подавить в себе все желания и эмоции, потому что именно они являются мерилом нашей заинтересованности в мире-сне, который мы привыкли называть материальным. Ведь если мы будем его считать чем-то вторичным, иллюзорным, то разве сможет он у нас вызвать желание продвинуться по несуществующей службе, и купить снящуюся нам вещь? Поэтому, практически во всех религиях распространены такие практики по укрощению плоти, и избавления от желаний, как монашество, обеты, посты и т.д. К этой же категории способов избавления от материального мира-сна относятся и всевозможные медитации. Так, сидя в тишине, с закрытыми глазами, прогоняя мысли и зрительные образы, которые по сути тоже — ощущения, мы отстраняемся от привычного нам мира. Однако, подобное подавление чувств и ощущений, хотя и создает предпосылки, но само по себе еще не гарантирует того, что мы сможем ощутить мир абсолютный.
Другим способом приблизить нирвану является размышление. Наши миры-сны не слишком хорошо скроены, они дырявы, но чтобы это заметить нужно перестать свято верить в их абсолютную реальность. Тогда станут заметны всевозможные несуразности.
Интересный метод экспресс-подготовки к жизни в Абсолюте, связан с Бодхисаттвами. Хотя каждая сущность создает свой личный мир-сон, но они могут каким-то образом подстраиваться друг к другу. Такая подстройка осуществляется при помощи веры. Большая вера обеспечивает большее взаимовлияние между различными сущностями. Сущность, а в буддизме она называется Буддой, достигнув состояния в котором миры-сны ей уже не нужны, может помочь в этом и другим, влияя на их сновидения. Такие сущности-помощники и называются Бодхисаттвами. Влияя на мир-сон других, они, посредством определенного выстраивания событий и образов, заставляют обратить внимание на проявление Абсолюта. Но такое шефство возможно только при наличии крепкой связи между сущностями – сильной веры. Поэтому в буддизме и утверждается, что одним из способов освобождения от страданий является вера в какого-либо Бодхисаттву, один из которых — Иисус Христос.
Точно так же мы проследовали мимо христианской церкви . Но здесь дорогу преградил нам юродивый.
— А, грешник – он ткнул меня в грудь своей палкой. – за тебя он страдает!
— Вы же меня совсем не знаете!
— Раз ты родился в органическом мире, значит ты еще слаб и значит еще грешен! Иначе бы здесь не родился!
— А кто за меня страдает?
-ОН! Тот кто вместо того чтобы стать свободным и парить в абсолюте помогает стать свободным другим будучи навсегда привязанным к органическому миру верой в него других людей. Дай монетку!
Последняя фраза относилась к Педро, который только пожал плечами и проследовал дальше.
— Почему ты не дал ему денег?
— Я люблю его, как себя самого. Я же свою органическую плоть не люблю и не поощряю, поэтому и не дал ему денег, как не дал бы себе.
— По-моему, ты все переворачиваешь с ног на голову. Христианская мораль ….
— Ну, в первую очередь, я знаю, что мораль его не интересовала вообще. Если ты возжелал материальное благо, то уже совершил грех, вне зависимости от твоих поступков. Не возжелать же можно, только будучи к ним равнодушным. А равнодушие к органическому миру открывает дверь в мир абсолюта, неорганический. Отсюда и призывы не думать о завтрашнем дне, подставлять вторую щеку … и т.д. Те кто успел подготовиться к восприятию абсолюта, того ждут райские ощущения, того кто нет – адские мучения.
Мы поднялись еще выше. Облака в небе двигались все быстрее и быстрее, постоянно выстраиваясь в какие-то символы. Засмотревшись на них я оперся одной рукой на ствол дерева и тут же в ужасе одернул ее. Было такое ощущение будто я дотронулся до самого себя. Педро понял, что со мной происходит и рассмеялся.
— А то, что ты здесь перемещаешься с неподвижными ногами тебя значит не удивляет?! – он смеялся до слез.
— Удивляет.- возразил я, но понял что действительно сразу воспринял такой тип передвижения как должное.
— Стой неподвижно, закрой глаза и представь себя двигающимся в каком-то другом мире.
Я закрыл глаза и представил, что выбираю хлеб в магазине. Я шел вдоль стеллажей с корзиной и проверял булки на свежесть. Видение становилось все более реалистичным. И как сквозь пелену слышал инструкции Педро о том, что я должен продолжать чувствовать и себя неподвижного в этом мире и в то же время присутствовать во всем, что было в моем булочном движении. Какое-то время я мог следовать этим указаниям, но затем мой вымышленный мир стал меня затягивать. Я уже не все в нем контролировал и он начал жить своей жизнью. Кроме того, я стал терять ощущение неподвижности. Тут вмешался Педро и рывком вернул меня на гору.
— Это было движение в покое. – сказал он. — Теперь ты должен подняться на один уровень вверх.
— В гору?
— В восприятии. Представь, что этот мир такой же как тот магазин – создан твоим сознанием. Присутствуй во всем, что видишь, и ощути себя неподвижным, даже если ты здесь и перемещаешься. Это покой в движении. Это управление намерением.
— Но зачем мне представлять будто все это я представляю.
— Потому что так оно и есть. Вся вселенная, которую ты наблюдаешь и знаешь, простирается не дальше кончиков твоих пальцев. А все что ты видишь – не дальше твоих глаз. Тебе кажется, что ты смотришь вдаль, но на самом деле ты наблюдаешь собственные глаза. За ними уже ничего этого нет – там другой мир для тебя пока непостижимый. Хотя ждать и не долго осталось.
— Недолго? Это сколько? А можно все это как-то ускорить.
— Даже не знаю, что и сказать. С одной стороны для того, чтобы ускорить этот процесс нужно учиться отличать Инь от Ян, проявления абсолюта, случайностей от закономерностей и тавтологий созданных нашим неорганическим осознанием. И кроме того, нужно проникнуться равнодушием к миру органическому. С другой стороны, все это останется только потугами, если осознание не достаточно окрепло. Да и сама череда жизней – достаточно хороший тренажер, в результате которого осознание подготовится к встрече с Абсолютом. Незачем торопиться, органические жизни – мгновения, десятком больше десятком меньше – не имеет значения. А чтобы получить максимальную пользу от своей смерти, следует пересмотреть всю свою жизнь, но при условии что вы уже не воспринимаете ее всерьез. Чувствуя близкую смерть сознание органического о существо проделывает все это за секунды готовя себя к переходу и возвращая себе всю энергию, которую потратило на создание иллюзии реального, материального мира. Впрочем, иногда стоит поторопиться с окончательным освобождением от привязанности к мирам-снам.
За разговором я и не заметил, как мы подошли совсем близко к вершине горы и остановились около большого плоского камня. Педро провел по нему рукой и отошел немного назад. Поверхность камня засветилась, заморгала и после сухого треска на нем появилось изображение доисторического леса. На его фоне возникла голова динозавра. Это произошло так неожиданно, что я вздрогнул и отшатнулся. Но глаза чудовища излучали столько добродушия и я бы сказал грустной иронии, что я сразу проникся к нему симпатией. Динозавр прокашлялся и заговорил.
— Если вы смотрите эту запись, то значит нас уже нет в живых. Осознания, которые еще не способны воспринимать внешнюю реальность, учатся этому, видя сны. У каждого свой мир-сон, но благодаря вере, они могут определенным образом синхронизироваться, образуя сообщество. Не исключено, что таких сообществ много. И если одно осознание посредством веры будет подключаться, то к одному из них, то к другому, можно будет говорить о переходе от одного параллельного мира к другому.
Однако подобное сообщество может развалиться, если ослабнет вера между входящими в него осознаниями. Для них наступит конец света, конец их общего мира сна. Сами они, конечно, никуда не исчезнут, но им придется воспринять реальный мир, абсолют, поскольку их миры-сны, поддерживаемые верой будут разрушены. И для тех из них, кто не успеет подготовить себя к непосредственному восприятию абсолюта, такое внеплановое «прозрение», может быть крайне болезненным. На языке христианства это означает, что все грешники попадут в ад. Потому что грех — это как раз и есть излишняя привязанность к миру-сну и неготовность воспринять реальный мир.
Что же может привести к такому концу? Во-первых — любовь, та, о которой говорится в Новом завете. Потому что Иисус завещал любить друг друга, так как любит он. То есть каждый достигнувший Царства Божьего должен приложить все усилия, для освобождения других от власти мира-сна. Во-вторых — рассудок. Потому что непредвзятые размышления над нашими мирами-снами приводят к сомнению в их реальности. И в третьих, неустойчивость самого мира-сна. Из-за этого разрушился наш мир. Мир тех осознаний, которые в своих снах, видели себя динозаврами. Но будет создан другой и может быть ты, тот кто смотрит сейчас на меня, очередной органический сон моего неорганического сознания. Тебе никогда не снились драконы? – после этих слов голова подмигнула, и изображение исчезло.
— Это … телевизор – спросил я пересохшим горлом, показывая на камень.
— Эта плоская проекция на твой мир. – Педро подошел ко мне и наклонившись к моему уху прошептал. – А я – трехмерная. Помнишь – мы одни в этом мире.
С последними словами он отступил несколько шагов назад и исчез как голограмма. Все что у меня осталось – это вершина в нескольких метрах от меня. Здесь тропа кончалась и я преодолевал оставшееся расстояние на четвереньках по склону по липкой и скользкой глине. Меня уже не удивляло ощущение самого себя при прикосновении к земле. Когда я поднялся, то уже точно знал, что происходит. Я был все ближе и ближе к тому, кто все это создал. Какой-то момент я ощущал его, как своего отца, но сближение продолжалось. Я распрямился, раскинул руки и слился со всем что видел. Ручьи стали моими венами, вода – кровью, земля – телом, лес — волосами. Я поглотился всем и все поглотил сам. А рой воспоминаний сделал все мои ощущения в этом мире – всего лишь моими ощущениями. И я снова оказался в душе.