Здание
Я очнулся прислоненный к стене квадратного помещения. Пустого и белого. В нем не было того буйства красок, в котором я только что побывал, но стены пол и потолок буквально сочились светом, как будто сами его излучали. Прежде чем двигаться я мысленным взором прошелся по своему телу – все было на месте, а о ноги кто-то терся. Опустив глаза, увидел черную мурлыкающую кошку. Почувствовав взгляд, она подняла голову и мельком глянула мне в глаза. После этого потянулась и медленно направилась к двери в стене. Я только сейчас заметил эти две двери напротив друг друга. В движениях кошки было нечто приглашающее идти за ней, что я и сделал. А войдя в дверь, попал почти в такую же светящуюся комнату, только оттенка слоновой кости. Причем возникло ощущение, что основной источник света находится где-то внизу, потому что тени отбрасывались на потолок и противоположную от двери стену. Кошка сразу запрыгнула на странный стол, стоящий посредине, и стала следить за движениями лысого мужчины, обернутого в песочного цвета ткани. Мужчина что-то искал среди множества предметов этой комнаты. Однако следовало признать, что в их расположении чувствовалась определенная закономерность.
— У вас есть, что-нибудь для меня. – спросил я, уверенный в том, что и здесь моя миссия будет заключаться в сборе информации.
— Что?
— Вы разве ничего не должны мне передать?
— Я должен найти пятый элемент для столовых приборов.
— Именно пятый?
— Именно пятый! Потому что во всем должно быть пять элементов. – Он разогнулся держась за спину. — Представьте, что мы создаем мир, в котором все явления связаны и логичны и непристанно сменяют друг друга. Попробуем найти минимальное количество явлений, взаимодействие которых удовлетворяло бы этим условиям. Например, явление №2 может порождаться явлением №1 и разрушаться явлением №3. То есть на первый взгляд трех явлений достаточно. Но тогда, скажем, явление №1 не может порождаться или разрушаться явлением №2. Ведь в этом случае они будут взаимно порождаться либо взаимно разрушаться, а в итоге это приведет либо к прекращению изменений вообще, либо к «дурной» бесконечности. Получается, что явление №3 должно и порождать и разрушать явление №1 одновременно, что тоже по этим же соображениям нас не устраивает. Добавляем еще одно явление №4. Теперь предположим, что явление №3 разрушает №1, а явление №4 порождает его. С явлением №1 все нормально. Явление №3 порождается явлением №2 и разрушается явлением №4. С явлением №3 тоже все нормально. Но тогда возникает проблема с явлением №4. Оно не может ни порождаться, ни разрушаться явлениями №1, №3, а явление №2 не может одновременно и порождать и разрушать явление №4. Короче, только пять явлений обеспечивают взаимные превращения и «нормальную работу» причинно-следственные связей. Поэтому, изучая любые превращения и процессы, нужно выделить пять явлений взаимно-порождающих и взаимно-разрушающих. Также и все явления можно рассортировать на пять групп — «стихий». Такое разделение позволит лучше понять динамику изменений в нашем мире.
Во время всей этой речи он ходил вокруг своего пятиугольного стола и внимательно рассматривал каждую вещь, которая ему попадалась. Моя кошка все время следила за ним и периодически изготавливалась к прыжку, чтобы прыгнуть ему на спину. Хотя у меня было такое ощущение, что он бы этого и не заметил.
— Ну, тогда мы пойдем?
— Да, к свету идите, — и он неопределенно махнул рукой.
Кошечка сразу поняла, что нам пора, спрыгнула со стола и прошмыгнула передо мной в дверь. Мы пересекли белую комнату и вошли перламутровую. Я почувствовал запах восточных курений и увидел драпированные шелками диваны и низкие столики. Перед большой картиной, изображающей вид из окна, стояла женщина, одетая в стиле начала прошлого века с меховым воротником. Изящно повернувшись она затянулась сигаретой через длинный мундштук, медленно выпустила в сторону дым и прищурившись изучила мое лицо.
— Мужчина.
— Да.
— Я вижу. Я просто обречена на общество мужчин. – она театрально поднесла руку ко лбу.
— Вам с нами скучно.
— Я просто устала. Я только и делаю, что работаю за мужчин. Сейчас я все доделываю за Леноном.
— Это кто?
— Мужчина.
— И что вы доделываете.
— Все, – вздохнула она, — он наоставлял тут свои априори никому ничего не объяснил и умер. А я отдувайся!
— Какие априори?
— Такие. Вы знакомы с вашей теорией относительности.
— В общих чертах.
— Тогда я вам объясню.
— Рассмотрим парадокс Ленона о Бахиле и черепахе. Бахил легко может попасть в точку, в которой находилась черепаха, но она за это время переместится в другую точку. Так может продолжаться бесконечно долго и Бахил никогда не догонит рептилию.
Принято считать, что ошибочный вывод о недостижимости черепахи вызван отсутствием знаний об операциях с бесконечно малыми величинами. Мол, каждый отрезок, на котором Бахил догоняет черепаху меньше предыдущего, поэтому его длина стремится к нулю, но сумма этих бесконечно малых отрезков будет равна какому-то конечному расстоянию. Однако рассмотрим последний бесконечно малый отрезок, на котором Бахил должен настигнуть черепаху. Как бы не был он мал, но на его прохождение нужно потратить определенное время, за которое черепаха все равно проползет какое-то расстояние. И так будет на каждом отрезке не зависимо от его длины. То есть обращение к бесконечно малым величинам не позволяет решить данный парадокс. Не так ли?
— Наверное. – ответил я, скорее машинально, чем осознано.
— Представим себе художника, который стремится нарисовать непрерывно меняющийся ландшафт. Сперва он смотрит на окружающий его пейзаж, затем обращается к мольберту и запечатлевает увиденное. Но, когда он сравнивает нарисованное с натурой, то оказывается, что ландшафт изменился. Он снова берет в руки кисти и краски и так может повторяться бесконечно. Он никогда не добьется точного сходства из-за изменчивости объекта изображения. Бахил ведет себя похожим образом. Он смотрит, где в данный момент находится черепаха и стремится к этой точке. Достигнув ее он убеждается в том, что рептилия переползла в другую точку. И так до бесконечности. То есть нельзя настигнуть объект, если вы не знаете, где он будет находиться в будущем, или ведете себя так, словно не знаете этого.
— Это точно. – при этом я подумал о себе и о своей жизни
— Если у Ахила нет предположений о том, как будет двигаться черепаха, то он будет вынужден действовать по алгоритму, предложенному в парадоксе, и никогда ее не догонит. Кроме того, черепаха, действительно может двигаться, непредсказуемым образом. Исчезать в одной точке и неожиданно появляться в другой. В этом случае, даже если скорость черепахи будет незначительной, то Бахил не сможет ее догнать. Он сможет лишь появляться в тех точках, где до этого была она. Если объект преследования движется неопределенно, то настигнуть его можно только случайно.
Самое удивительное заключается в том, что Бахил, следуя данному алгоритму преследования черепахи, не меняет свою скорость. То есть для стороннего наблюдателя черепаха движется вполне определенно и скорость движения Бахила уменьшается до скорости этой рептилии. Но для самого бегуна движения черепахи непредсказуемы, а его собственная скорость остается прежней. Можно сказать, что с точки зрения стороннего наблюдателя время Ахила стало идти медленней. Очевидна аналогия с теорией относительности. По мере приближения скорости «космонавта» к скорости света его собственное время замедляется.
Предположим, что движение черепахи состоит из множества хаотичных микро-движений в разных направлениях и с разными скоростями. Однако, складываясь, они образуют движение с постоянной скоростью и в определенном направлении. Сторонний наблюдатель не в состоянии различить мелкие и неопределенные движения черепахи, он считает, что она движется равномерно и прямолинейно. Поэтому наблюдатель не видит причин, по которым нельзя догнать и перегнать рептилию. Бахил же пытается догнать черепаху на микроуровне. Для него она неуловима и непредсказуема, поэтому он не может ее обогнать. Если продолжить аналогию со специальной теорией относительности, то на макроуровне скорость света постоянна, а направление определенно. Поэтому мы не видим причин, по которым нельзя было бы превысить эту скорость и «обогнать» луч света. Но физика обусловлена процессами, происходящими на микроуровне. А на микроуровне движение фотонов света непредсказуемо. Может быть поэтому эта скорость недостижима для материальных тел? Возможно масса является мерой определенности и частицы света при нулевой массе покоя обладают максимальной неопределенностью, что делает их недосягаемыми. Как недосягаема черепаха для Бахила.
Допустим, материальная частица постоянно излучает другие частицы, которые перемещаются с большой долей неопределенности и со скоростью света. Эти излучаемые частицы могли бы играть роль черепахи, если бы материальная частица все время направлялась туда, где появляется излученная ею частица-черепаха. В этом случае излучающая частица не могла бы превысить скорость света.
Рассмотрим другие парадоксы Ленона: Копье, Дихотомия и Стадия. Движущийся предмет от покоящегося отличается тем, что для него требуется больше места, если мы рассматриваем не нулевой отрезок времени. За одну секунду копье пролетит несколько метров, поэтому для нее нужно больше пространства, чем для копья в покое. Но если мы берем только какой-то один момент времени, то летящая стрела занимает столько же места, сколько и покоящаяся. Следовательно, по одному моменту времени нельзя определить движение объекта. Но то же самое можно сказать про любой момент времени полета Копья. Если мы утверждаем, что стрела в любой момент времени синяя, то можно сказать, что она всегда синяя. Если стрела в любой момент времени не обладает свойствами движущегося объекта, то она не движется вообще. Парадокс можно устранить, только установив минимальный интервал времени, меньше которого быть не может вообще.
— Вообще-то логично.
— В Дихотомии мы приходим к тому, что необходимо ввести ограничение и расстояния тоже. В противном случае, чтобы переместиться даже на 1 метр нам понадобиться осознать бесконечное число точек. Ведь у каждого отрезка есть середина, а у каждого половинного отрезка есть своя середина и так до бесконечности. Допустим, что мы можем осознать, только конечное число точек. Но каким бы большим не было их число, при стремлении общего числа точек к бесконечности, доля осознаваемых точек будет стремиться к нулю. Следовательно, мы не можем осознать расстояние вообще. Парадокс устраняется введением минимальной неделимой длины.
Если есть неделимая длина и неделимое время, то должна существовать и особая предельная скорость равная их отношению. Ее свойства рассматриваются в парадоксе Стадия. Пусть имеется несколько рядов состоящих из объектов отстоящих друг от друга на минимальном неделимом расстоянии. Перед наблюдателем, который движется с предельной скоростью вместе с рядом B относительно ряда A, друг за другом появляются объекты ряда A. При предельной скорости время между этими появлениями будет равно минимальному неделимому интервалу времени. Если предположить увеличение скорости движения, то время между появлениями объектов станет меньше предельного времени. Следовательно, объекты ряда А перестанут существовать для ряда B равно как и наоборот. Поэтому скорость не может быть больше предельной. Но тогда возникает следующий парадокс. Если относительно ряда А движется ряд C тоже с предельной скоростью, но в противоположную сторону, то ряды B и C перестанут существовать друг для друга, оставаясь в тоже время существующими для ряда А. Парадокс устраняется если предположить, что предельная скорость не может быть превышена и должна быть одинаковой для любых систем отсчета.
Таким образом, парадоксы Ленона являются парадоксами только если допустить в физическом мире существование бесконечности. Если нет бесконечности, то нет и логических противоречий. Устранить проблему бесконечности можно введением минимальных неделимых интервалов длины и времени. А это приводит к понятию предельной максимальной скорости и ее постоянству для всех систем отсчета. Возникает необходимость создания механизма ограничения скорости для материальных объектов. Этой цели могут служить излучаемые частицы, двигающиеся с предельной скоростью и неопределенно. Указанные «меры борьбы» с бесконечностью соответствуют постулатам вашей физики.
Объясняя женщина расхаживала по комнате то садясь, на какой-нибудь диванчик, то вставая. Сразу после нее на нагретое место вскакивала кошечка и начинала там томно нежиться, переворачиваясь с боку на бок. Закончив говорить, женщина приняла ту же позу перед картиной, что и при моем появлении и стоя ко мне спиной произнесла:
— Оставьте меня, я устала быть вашей тенью.
Я подумал, что это реплика из какого-то спектакля, но задерживаться и выяснять это не стал. Мы с кошкой вышли и снова очутились в белой комнате. Я уже решил, что мы исследовали все ее двери, но тут к своему удивлению обнаружил узкий проем в стене. Возможно, я его не заметил, из-за света, который он излучал, так же как и стены. За проемом оказалась лестница ведущая вниз. Она спускалась по спирали вокруг цилиндра, диаметр которого составлял около шести метров. Стены цилиндра светились еще интенсивней, чем стены в комнатах, а внутри был слышен приглушенный гул, из-за чего я принял его за шахту лифта. Лестница закончилась, и мы через такой же проем вышли в почти такую же белую комнату, отличающуюся от предыдущей только освещением. Увидели такие же две двери и вошли в одну из них. В отличии от других комнат там было очень шумно. В каждом углу совершенно белой комнаты стояла доска исчерченная мелом. Четыре человека в серых костюмах с налокотниками, что-то на них писали и при этом перекрикивались друг с другом. Особенно оживленно дискутировали два человека у дальней стены. Я же, уже привыкнув обходить помещения по периметру, подошел к тому, кто был слева от двери.
— Здравствуйте. Я мистер Ша.
— Здравствуйте.
— Чем вы здесь все занимаетесь?
— Кто чем. Я наблюдаю, изучаю информацию, которой обмениваются остальные, сравниваю прошлое и настоящее, делаю выводы.
— Много уже выводов сделали?
— Пока один. Энтропия – мера эволюции. Чем ее больше, тем лучше.
— Но мне в моем мире всегда говорили обратное.
— Мало ли, что вам там говорили. Энтропия в термодинамике – частный случай общего определения энтропии, по которому она является мерой неопределенности и зависит от числа возможных состояний системы и их вероятности. Но в термодинамике под энтропией тела подразумевают сумму энтропии всех его молекул. Тогда как по общему определению энтропия тела – функция его состояний, именно как целого тела. Так энтропия всегда неподвижно лежащего мяча, с которым не может ничего произойти, равна нулю, так как для него существует только одно состояние. Но с точки зрения термодинамики его энтропия, если температура и давление в нем одинаковы будет максимальной. Из-за этой путаницы, за энтропией установилась нехорошая слава. Факт прекращения всякого развития в системе «мяч» характеризуется именно уменьшением уровня его энтропии, как целого, до нуля, хотя сумма энтропии его молекул максимальна. Максимальна его термодинамическая энтропия. Поэтому можно сказать, что «тепловая смерть» — нулевая энтропия системы в целом.
Таким образом, если энтропия системы равна 0, то ее развитие останавливается, система всегда будет находиться только в одном состоянии, независимо от суммы энтропий ее частей. Отсюда можно сделать вывод: чем больше энтропия системы, тем быстрее она развивается.
Если мы сравним жизнь современного человека с жизнью его далеких предков, или образ жизни гражданина развитого государства с жизненным укладом жителя отсталой страны, то в чем обнаружится основное отличие? У первобытного человека свобода выбора была минимальной. Вся его жизнь регламентирована строгими правилами выживания. Любые отклонения в поведении, скажем, на охоте могли стоить жизни ему и его семье. Тогда как у современного человека гораздо больше выбор, гораздо большее число возможных состояний и значительно выше энтропия. Она является не только мерой возможностей для развития, но и показателем уровня развития. Эта двойственность энтропии приводит к экспоненциальному характеру прогресса. Ведь если энтропия увеличилась, то ее рост стимулирует развитие системы, в результате чего ее энтропия растет еще быстрее. Поэтому скорость роста энтропии будет лавинообразно увеличиваться.
Он замолчал, что-то вспомнил и протянул мне монетку.
— Идите к следующему, пока у них там передышка.
Второй человек в другом углу выглядел очень возбужденным. Он шумно запивал чаем бутерброд.
— Здравствуйте товарищ! – и он энергично затряс мою руку, так что крошки с его губ полетели в разные стороны. Он увидел в моих руках монету и его глаза заблестели. – Вы знаете, что вы держите?
— Деньги.
— Это человеческий труд, эквивалентом которого является данная монета. Допустим, вы ее получили за свой труд. А вот эта моя и я ее получил за свой, – с этими словами он достал такую-же монетку, – теперь мы обменяемся ими. Это и есть справедливый обмен. Согласны?!
— Как бы да, но зачем тогда вообще меняться …
— Вот! — Он меня не слушал, – А если капиталист затрачивает определенную стоимость, а получает большую, то, следовательно, он заплатил рабочим меньше, чем должен был бы «по справедливости». А эту разницу – прибавочную стоимость он положил себе в карман. Паразит! – последнюю реплику была направлена в соседний угол.
Он меня крепко обнял и вернулся к своим бутербродам. Я понял, что меня напутствовали, таким образом, на продолжения обхода и направился в третий угол. Третий пил кофе, нервно теребя бородку. Он встал с кресла учтиво поклонился и пожал мне руку.
— Нет, это не слыхано!
— Что именно?
— Да нас просто обкрадывают! – и он метнул яростный взгляд в сторону второго. Для того чтобы работать на предприятии и восполнять свои силы для работы рабочему требуется не так много: минимум еды, одежды, крыша над головой и транспорт, доставляющий его на работу. В случае справедливого обмена, оплата его труда должна быть равна только тому, что он тратит на выполнение работы. Однако рабочим хватает заработной платы еще на какие-то дополнительные покупки, поездки, увлечения и развлечения. И это значит, что они взыскали за свой труд большую стоимость, чем он того заслуживал. Налицо прибавочная стоимость и эксплуатация нас капиталистов пролетариатом!
Третий снова сел и погрузился в какие-то свои мысли или может быть подсчеты, я же пошел в последний угол этой комнаты.
— За советом? — Сразу спросил меня четвертый.
— Ну, наконец-то! А то я уже и сам забыл, что мне надо.
— А что вам надо?
— В данный момент у меня нет никаких вариантов относительно моих следующих действий.
— Нет совсем или очень много, но равнозначных?
— Пожалуй, нет совсем.
— Тогда ваша энтропия почти равна нулю.
— А это важно?
— Мы здесь все экономисты, а энтропия — универсальное мерило стоимости. Почему глоток воды имеет разную цену на берегу реки и в пустыне? Если вас мучает жажда, то вероятность того, что в настоящий момент вы заняты поиском или сохранением жидкости будет гораздо выше, чем вероятности других действий и мыслей. Поэтому ваша энтропия в этом случае будет минимальна. После того, как напьетесь, помыслы станут более разнообразны и более равновероятны. То есть энтропия увеличится. И при большем дефиците воды утоление жажды приводит к большему приросту энтропии, чем в том случае, если недостаток жидкости не столь велик. Предположив, что стоимость продукта эквивалентна увеличению энтропии, связанному с его приобретением, мы придем к выводу об увеличении стоимости, с ростом получаемой энтропии.
Дефицит воды или чего-то другого, заставляет увеличиваться вероятность соответствующего состояния, уменьшает вероятность других и приводит, тем самым к уменьшению энтропии. Если вас мучает жажда, голод или желание послушать концерт, то трудно думать о чем-то другом, пока вы не напьетесь, не насытитесь и, вообще, не заполучите того, что так сильно желаете. Таким образом, удовлетворение как естественных, так и духовных потребностей сводится к увеличению энтропии. Но если один человек имеет избыток воды и недостаток пищи, а второй наоборот избыток пищи и недостаток воды, то в процессе обмена соответствующими ресурсами оба они могут увеличить свою энтропию. То есть, обмен является средством повышения энтропии для всех его участников. Сделки, торговые операции и производство теряют свою привлекательность для субъектов рынка, если эти действия не увеличивают их энтропию.
Прирост энтропии становится мерилом и критерием пользы не столько товара, сколько самой сделки для конкретного ее участника. При этом все участники выступают не как противоборствующие стороны, а как компаньоны. Регулирование же цены призвано уравнять выгоду для всех участвующих в сделке субъектов хозяйствования – уровнять прирост энтропии.
— И в чем заключается моя подсказка?
Ах, да, извините. Вам нужно найти выход из пещеры.
Спасибо.
После этих слов кошка, которая дружелюбно терлась о ноги всех моих собеседников, подбежала к двери, приглашая меня открыть ее. Мы вышли в холл, пересекли его и толкнули дверь четвертой комнаты. Она оказалась светло серой по цвету и полностью заваленной звуками. Это были и телефонные звонки и жужжание принтеров, гул ксероксов и булькание кофеварок. Между всеми этими звуками метался довольно молодой мужчина в рубашке с закатанными рукавами.
— Привет. Совет?
— Да. Здравствуйте.
— Слушайте сюда. За все нужно платить, даже если вы за это и не платите.
— Как это?
— Вы можете получить процент с вклада ничего не положив в банк?
— Скорее всего нет.
— И прибыль вы получить можете, только вложив те же деньги, которые бы вы вложили в ценные бумаги с тем же уровнем риска.
— Да, но я могу взять кредит и погасить его потом из прибыли.
— Конечно, вместе с процентами. И только так!
-Но с другой стороны, можно так реорганизовать производство, что вы получите прибыль не затрачивая денег.
— Поверьте мне – те же самые деньги и потратите. А если не запланируете их в бюджет, то и никакого преобразования не получится.
— Но ведь были случаи, когда харизматичный лидер вел за собой людей на трудовые подвиги, или наоборот когда диктатура принуждала часть населения к бесплатному труду.
— В обоих случаях придется заплатить, так же как если бы вы брали кредит для получения такой же прибыли. Люди в конце концов потребуют компенсации за свой труд и от лидера и от диктатора, причем с процентами. А если не получат то поступят как с любым неплательщиком – посадят в тюрьму.
— Это и есть ваш совет?
— Погодите, — он щелкнул несколько раз по клавиатуре и внимательно всмотрелся в цифры на мониторе. Удовлетворенный он продолжил, — это первый совет.
— Есть и второй?
— Не мотивируйте людей хорошо работать, если речь идет о долговременном периоде. Затраты на мотивацию со временем все равно сравняются с приростом дохода, а может и превысят его. Организовывайте работу так, чтобы работать можно было бы только с максимальной отдачей. А для этого нужно, чтобы в противном случае производственный процесс останавливался вообще. Тогда у персонала не будет выбора, и мотивировать придется только принятие данных правил, обещая им надбавки и гарантии в будущем. Но если за хорошую работу нужно будет доплачивать, то предприятию станет невыгоден максимально эффективный труд.
— Это последний совет?
— Вот еще, все универсальное хуже специального.
— Теперь все?
— Ресурсы должны расходоваться равномерно …
— Вы уверены?
— Да .. хотя, стойте вы же человек с кошкой! – он только сейчас увидел мою спутницу и хлопнул себя по лбу. – Тогда запомните: вас выведут отсюда тени.
Как только он произнес эти слова, до меня сразу дошло, что здесь тени лежат на полу, а значит источник света – выше. Он должен находиться где-то посередине между этажами. Я выскочил на лестницу и поднялся на пол этажа. То что я принял за шахту лифта вибрировало и излучало все больше и больше света. Я как зачарованный вытянул руки и пошел навстречу ему. Только мельком я глянул на кошку, которая осталась сидеть внизу и осознал, что за ней нет тени. Но я уже не мог размышлять над этим. Возникло ощущение, что свет взорвал сдерживающую его стену и полностью поглотил меня.