Вторая часть

1 Неделя

Понедельник

Лиза, сопровождаемая биглем по кличке Бим, шла мимо светящихся шаров – огромных одуванчиков. Может и не одуванчиков, но очень на них похожих, только очень больших, с человеческий рост, и светящихся изнутри. Собака бежала немного впереди, иногда теряясь среди движущихся в разных направлениях человеческих фигур, но неизменно возвращаясь. Неожиданно перед девушкой появился, словно вырос из-под земли, казак с восточным крючковатым носом, с взглядом дерзким и измученным одновременно. И как часто бывает во снах, Лиза точно знала, что перед ней Григорий Мелехов.

– Нет, я не Григорий из Тихого Дона, – сказал казак. – Я его прототип, Харлампий Васильевич Ермаков.

¬ Лиза.

– Белые или красные? – спросил Харлампий, погладив усы и улыбаясь.

– В каком смысле?

– Воевал я и за красных, и за белых, и за царя, и за бандитов. Всю жизнь свою выбирал.

– А я не люблю выбирать, – призналась девушка.

Харлампий уступил Лизе дорогу, и когда она продолжила движение, пошел рядом, придерживая рукой висящую на поясе шашку.

– Не любишь или не умеешь? Сдается мне, что это то же самое.

– Умею, кажется. Мне даже говорят, что я правильно всегда выбираю, но неправильно все понимаю и неверно рассуждаю. А я не понимаю, как можно правильно выбирать, если неверно рассуждать?

– Выбирай то, что сама считаешь более верным.

– А как я могу считать что-то верным, если я все неправильно понимаю?

Это был сильный аргумент, и некоторое время они шли молча, размышляя над ним.

– Ладно, я тебе в этом не советчик. Со своими бы делами разобраться, – рассмеялся казак и громко свистнул.

Тут же примчался Бим, сделал круг, не сбавляя скорость, и умчался в направлении, которое ему указал Харлампий. Теперь казак не просто шел рядом с девушкой, а куда-то ее вел через сказочный луг. Впрочем, удивительным и сказочным он Лизе совсем не казался.

Все, что мы видим во сне, может нас напугать, но никогда не удивит – все в нем кажется привычным, как правило. А удивляться в этом сновидении было чему. Все в нем, от деревьев до камней, словно было сотканным из длинных волокон разных оттенков. Растения же были не только причудливыми, но и очень большими. Обыкновенная трава и та покрывала девушку с головой. Но даже при такой высокой растительности отовсюду было видно возвышение похожее на курган, с подобием смотровой площадки наверху.

Среди многочисленных человеческих фигур и растений мелькал хвост Бима, который бежал впереди, словно точно зная, куда они идут.

– Куда мы идем? – спросила девушка у Ермакова.

– Зависеть будет от твоего выбора, как я полагаю.

– Не люблю же выбирать, – повторила Лиза.

– Я бы тоже не выбирал, но меня заставляли это делать, снова и снова.

– Шолохов?

– Жизнь, судьба, обстоятельства. Как хочешь это называй, но у меня не было выбора только в том смысле, что нужно было обязательно выбирать.

– Между красными и белыми?

– И не только. Между Натальей и Аксиньей, например, тоже.

– А мне-то из чего выбирать?

– Что же за жизнь без трудного выбора? – хохотнул Харлампий. – Сама решай из чего. Я же только сопровождаю тебя здесь и то, только потому, что ты читала обо мне на ночь.

– И куда вы меня сопровождаете? – спросила Лиза.

– К той, которая осветит путь.

– К лампочке что ли? – засмеялась девушка.

– Сама ты лампочка! – улыбнулся казак. – Привыкай к тому, что здесь говорят загадками.

– И зачем это? Чтобы все было еще загадочней? – продолжала смеяться Лиза.

– Сейчас покажу. Опиши, что видишь, – попросил Харлампий, указывая на толстое дерево.

– Ну, дерево, – не очень уверенно сказала Лиза, ожидая подвоха.

И ожидание сразу оправдалось – дерево превратилось в огромный кактус.

– Что это было? – спросила девушка, которая все-таки немного удивилась, несмотря на привычку ничему не удивляться в сновидениях.

– Слова, особенно произнесенные вслух, укрепляют мир обычный, но разрушают чудеса, из которого создан мир этот.

– Вообще нельзя говорить? – спросила Лиза, забыв, что они уже давно разговаривают.

– Нельзя описывать этот мир.

– Он что, исчезнет тогда?

– Он изменится. И описание сразу перестанет быть описанием. Поэтому никто этот мир, Мир Духов, не видит таким, как его описывают другие.

Они уже шли по лесу, не менее причудливому, чем луг, когда оказались около огромного дерева с большим дуплом у самой земли. Его ствол разделялся сначала надвое, а затем – на множество толстых ветвей. Кора дерева была сине-красной и тоже, словно сотканной из полупрозрачных нитей. Бим не смог удержаться, чтобы подробно не изучить и не обнюхать дерево. И уже выполнив все ритуалы, которые полагается выполнять любой собаке даже призрачной при встрече с деревом, бросился догонять Лизу и Харлампия.

И догнал он их на лесной поляне с разноцветной палаткой посредине, в каких раньше гадали цыганки на ярмарках.

– Придумай вопрос какой-нибудь, – сказал Харлампий девушке, направляясь к палатке.

– Я даже не знаю …

– Спроси хоть что-нибудь, что первым придет в голову. Часто это и есть настоящий вопрос.

– Хорошо, – ответила Лиза и осторожно, вслед за Ермаковым, вошла в палатку.

Внутри она была гораздо больше, чем казалась снаружи, а в глубине ее слышалось постукивание. Пожилая женщина в бесформенной красной одежде неуклюже бросала оранжевый мяч в баскетбольное кольцо. После отскока мяча от щита женщина подхватывала его, потом вела, стуча о плотно утрамбованный земляной пол, возвращалась в исходную точку и снова бросала.

– Она что …. в баскетбол играет? – снова удивилась Лиза.

В этот же момент исчез и оранжевый мяч, и баскетбольное кольцо. А у женщины в руках оказалась клюшка для гольфа.

– Хрен редьки не слаще, – прокомментировала женщина эти изменения и поставила клюшку рядом со стулом.

Она подошла к посетителям, мельком глянув на казака и внимательно изучая Лизу.

– Какая сильная сновидица. Ты сказал ей, чтобы у нас поосторожней слова выбирала? – обратилась она к Харлампию, все также не глядя на него.

– Да, вот только собирался, – подмигнул тот Лизе.

– Ну, и о чем ты хочешь у меня спросить? – обратилась женщина уже к девушке.

– Ни о чем, – быстро ответила Лиза, забыв, что пообещала спросить хоть что-нибудь.

– Ни о чем, – это даже для меня слишком сложно. Но вот что я могу сказать, – гадалка сделала многозначительную паузу. – Ты скоро найдешь свою половинку.

– Так все говорят и везде так пишут, – разочаровано сказала Лиза, имея в виду всех гадалок и все гороскопы.

– Тогда просто найди то, у чего много рук и только ода нога, пустая внутри, – добавила женщина, теряя интерес к разговору.

– Что?

– Это загадка такая. Благодарствуем, – объяснил Харлампий и потянул Лизу за руку к выходу.

Они вышли из шатра и остановились у входа. Бим, который за время их короткого разговора с гадалкой успел оббежать весь шатер изнутри, теперь также носился вокруг него снаружи. Что сделать ему было проще, потому что снаружи, как уже и упомянули, палатка была существенно меньше, чем внутри.

– Ну, и что такое она мне сказала?! – почти возмущенно произнесла Лиза, недовольная ответом на так и не заданный, по сути, вопрос.

– Она ответила загадкой. Много рук, одна нога, пустая внутри, – многозначительно повторил Харлампий. – Нет предположений?

– Неа, – сказала Лиза и продолжила. – Гадалки ничего не знают. Пусть лучше и дальше в свой гольф играет.

Сразу после этих слов сзади послышался звук чего-то падающего и возглас женщины: «А с этим-то что делать?!». Лиза хотела вернуться и посмотреть, что там происходит, но все тело стало словно деревянным. Она изо всех сил старалась повернуться, но не могла этого сделать. И проснулась.

***

Девушка еще какое-то время лежала в постели, глядя на потолок и вспоминая детали сновидения. Если не сделать этого сразу, сон растворится в обыденности, как дымок от костра в воздухе. Сейчас она многое могла бы спросить у гадалки, но в самом сновидении почти не помнишь ни свой реальный мир, из которого этот сон видишь, ни вопросы, которые тебя в нем волнуют.

Потом девушка встала и отправилась на кухню делать себе завтрак. Проходя мимо фоторамки, она бросила взгляд на свою детскую фотографию с ее любимым Бимом. На кухне, в обычных заботах, которые уже превратились в ритуал, обычный мир окончательно завладел ее мыслями и чувствами. И к тому моменту, когда Лиза доедала пирожное-корзинку, она уже была полностью поглощена предстоящими школьными тестами. Ей нужно было дочитать Тихий Дон.

Вторник

В этом месяце Лизе, Климу и их однокурсникам предстояло сдать много выпускных тестов в школе. И лучший способ к ним подготовиться – разобраться с темами. Натаскаться не получится – много раз пробовали. Сами вопросы могут выглядеть хаотичным набором упоминаний разрозненных фактов, но без системного и глубокого знания темы получить высокий бал невозможно. Все ученики это знали, но по причине обычной лени откладывали подготовку на самые последние дни, предпочитая в остальные – просто сидеть в сетях.

Чем-то средним между обучением и бесцельным блужданием по сети стал, так называемый, «умный просмотр». Установленное на гаджетах приложение, анализируя движения зрачков и другие показатели, определяло, имело ли место вдумчивое чтение. Время такого вдумчивого изучения образовательных и развивающих ресурсов автоматически добавлялось в личный отчет-портфолио каждого ученика, которое потом учитывалось при выставлении оценок и при поступлении на следующие образовательные ступени. Сразу после появления этого приложения его легко можно было обмануть и имитировать изучение материала, но затем алгоритм все больше совершенствовался и, в конце концов, наступил тот момент, когда было проще вникнуть и прочитать, чем таращиться и крутить зрачками, имитируя вдумчивость.

Взрослые вообще скептически относились к школьному образованию. И из-за того, что уже мало что из него помнили, и из-за того, что еще меньше, из того что помнили, применяли в своей повседневной деятельности. Но для детей школьные предметы стали важной частью их детского мира и, пожалуй, единственным, в чем они превосходили взрослых. И чем больше родители критиковали школьную программу, тем больший интерес к ней пробуждался в детях. Назло, наверное.

Клим же открыл для себя еще одну возможность получать знания. Он научился самостоятельно проникать в мир идей и путешествовать по нему. Путешествия эти были приятны и познавательны, хотя и не очень помогали при подготовке к тестам, на самом деле. Легче всего прыжки в мир идей осуществлялись из самой школы. И юноша часто ее посещал, чтобы одному путешествовать по классам и идеям. Впрочем, последнее время он это делал не один.

Когда Клим возвращался из школы домой, ему на ногу наступил неловкий прохожий, который ни с того ни с сего начал пятиться. Прохожий извинился. Но юноша все равно был раздражен тем, что некоторые люди так безответственно ведут себя на улице и не смотрят куда ступают. И поглощённый своими мыслями по этому поводу сам чуть было не сбил с ног женщину, которая с натянутой улыбкой выслушала, на этот раз, его извинения. Произнесла, мол, ничего страшного, но неизвестно, что подумала про себя. Впрочем, Клим как раз знал, что она подумала – ровно то же, что и он минуту назад.

Для Клима закон парных случаев давно стал частью его повседневной жизни. Ситуации, в которых он оказывался, повторялись с завидным постоянством, менялась только его роль в них. Он поругал себя за то, что опять попался в эту ловушку, допустив раздражение, когда ему наступили на ногу, и снова погрузился в свои мысли. Но это было только началом.

Клим услышал, как сзади что-то упало на тротуар. Инстинктивно оглянувшись, он увидел растерянную женщину, которую только что чуть не сбил, стоящую над мужчиной, пытающимся подняться с тротуара. Очевидно, ей удалось то, что не удалось самому Климу – сбить с ног случайного прохожего. На звук падения другие люди оглянулись тоже, и у многих из них тревожное выражение лица сменилось улыбкой, которую они тут же постарались скрыть.

Считается, что веселиться, глядя на чужое падение – признак плохого воспитания и душевной черствости. Но это инстинктивная реакция, связанная как раз с волнением за себя и себе подобных. Страх, который автоматически вызывается при виде любого внезапного и резкого изменения, мгновенно сменяется облегчением при осознании того, что это всего лишь падение на землю, а не нападение какого-нибудь саблезубого тигра. Впрочем, вдвойне наверное, радует осознание того, что тигр не напал именно на тебя. Так что определенная доля эгоизма в такой реакции на чужое падение все-таки есть. Поэтому воспитанные люди научились ее скрывать.

Почти тут же вокруг начали происходить падения и столкновения. Словно лесной пожар волна мелких неприятностей устремилась по улице в обе стороны от Клима. И не известно, чем бы это закончилось, но у всех сработал вызов в гаджетах, и люди остановились, чтобы выяснить что происходит.

В экстренном сообщении говорилось, что в городе объявлен оранжевый уровень опасности из-за непонятной эпидемии чихания и всем рекомендуется покинуть улицы. Прохожие недоуменно переглядывались, а кто-то стал демонстративно смеяться. Даже слишком демонстративно, как-бы говоря, мол, вы все попались на этот розыгрыш, и посмотрите какие у вас у всех глупые лица. Но послышался нарастающий гул, который при приближении оказался чиханием тысячи людей. Как будто распылили чихающий газ. Люди чихали, закрывая рты руками и платками. Кто-то чихал тихо, словно маленькая собачка, а кто-то громыхал, будто взрывались хлопушки. Общий чих закончился так же, как и начался, продолжая свое движение дальше по улице и постепенно затихая.

Люди переглядывались, не зная, как реагировать на произошедшее. Зазвенели и запиликали гаджеты, сообщая, что оранжевый уровень отменен и желая хорошего дня. Но только все осторожно продолжили движение, растерянно улыбаясь друг другу, как опять посыпались сообщения о новой напасти и о возвращении оранжевого уровня из-за волны насморка. Но Клим не стал ее дожидаться и направился быстрым шагом по направлению к дому, заскочив на двигающийся тротуар, и ища в карманах то, что можно было бы использовать вместо платка.

Гул насморков приближался и когда достиг юношу, тот уже приближался к своему дому. Завалявшаяся в кармане тонкая медицинская маска очень пригодилась. Правда, и насморк прекратился сразу, как только Клим вошел в свою квартиру. Юноша включил экран с новостным агрегатором. Почти на всех местных каналах уже обсуждали волны недоразумений, прокатывающиеся по городу. И, конечно, высказывались всевозможные эксперты. Утром их всегда было больше, чем вечером, потому что после обеда, многие из них превращались в коучей. Отличие между этими ипостасями незначительно. Если вы высказываете свое мнение так, будто вам все надоело, то вы – эксперт, а если так, словно сделали открытие, то – коуч.

Один из экспертов утверждал, что наблюдаемые феномены – результат массовой аллергии, обострившейся на фоне общего экологического кризиса. Но при этом он не мог объяснить волну массовых оговорок, которая накрыла западную часть мегаполиса. Все люди там, пытаясь говорить, коверкали слова, а многие называли своих жен и мужей чужими именами.

Другой эксперт объяснял происходящее гипнотизирующим лучом, и отработкой военными его эффективности на мирных людях. Это было маловероятно, но военные конечно бы этого хотели.

Третий утверждал, что все это фейк и розыгрыш, подстроенный медиа-холдингами. Что было еще менее вероятным, потому что информация о странных событиях транслировалась везде одинаковая. Это значит, что нельзя было за счет нее ни обогнать конкурентов, ни навредить им. А разве не этого хотят все медиа-компании?

Клим громко позвал:

– Антонина Васильевна!

– А что случилось? – спросил знакомый голос из колонок на стене, с некоторым сарказмом.

– Ты же знаешь …. что это было?

– Знаю, но понимаю не больше твоего. И на самом деле, никто ничего не понимает, но все выступают с комментариями. Очень это по-человечески.

После последних событий, когда мир чуть не был случайно стерт. Клим часто разговаривал с Антониной Васильевной вне школы. Там она говорила со всеми одинаково сухо–дружелюбно, а вне ее позволяла себе быть самой собой и язвительно отзываться о человеческих способностях. Еще одним членом их компании и частым собеседником Клима стал Призрак школы, учитель математики.

– Константин Кириллович! – громко позвал юноша и его.

– Приветствую, Клим, – отозвался тот откуда-то сзади.

В отличие от Антонины Васильевны, которая всегда вела разговор из какого-нибудь гаджета поблизости, призрак школы появлялся весь. Сейчас он сидел на диване в домашнем халате и с чашкой в руках. Призраки не пьют, но у этого была склонность к картинным позам.

– Здравствуйте.

– Чудо что кругом творится,– произнес математик, вставая и потягиваясь.

– А вы знаете что это?

– Никто не знает, говорю же, – подала голос Антонина Васильевна из люстры.

– Приветствую, – математик салютовал люстре кружкой.

– Ты же сам только что с улицы, – сказал Климу Константин Кириллович, который шел за ним на кухню, и проходя через прихожую, заметил брошенную кое как одежду. – И что там было?

– Зачихались, – коротко ответил Клим, который в этом компании чувствовал себя спокойней и уверенней, чем со своими сверстниками. Он уже пришел в себя от произошедшего и пытался спокойно проанализировать увиденное.

– А что ты там вообще делал? – спросил голос Антонины Васильевны, теперь из кухонного комбайна.

– Мы со Светой заходили в школу, а потом в кафе посидели, – немного смутившись ответил юноша.

– И все нормально было, без парных случаев? – спросил математик, ставя чистую кружку в раковину.

– Нет вроде …. не больше обычного.

Клим вспомнил, что когда Света набирала на столе заказ, то ошиблась и выбрала сало с прожилками вместо салата. Юношу тогда это позабавило, но через минуту смеялась уже девушка, потому что вместо чая Клим выбрал хрен. Типичный парный случай. Разница же состояла в том, что Клим старался сдержать улыбку, а Света веселилась от души.

– Так вы теперь вместе в кафе сидите? – спросила Антонина Васильевна юношу, как будто не имела доступ ко всем его перемещениям и к почти всем разговорам.

– Можно подумать, что ты не в курсе, – сказал математик, не дожидаясь ответа Клима. – Уже месяц, как она его обхаживает. Или ты против?

– Совет да любовь. Но почему он?

– Он … в отличие от других кандидатов, помнит последний конец света, так сказать, и кроме того спас мир.

– Ну, тогда у нее не было выбора, – согласилась Антонина Васильевна. – Бедняжка натерпелась страхов, а тут такой герой.

– Обсудили? – Клим привык, что эта парочка над ним подтрунивает. Его это не злило. Те немногие, кто помнил события последнего по времени конца света, ощущали себя чем-то вроде семьи, потому что для всех остальных – совершенно ничего не произошло. Даже то, что вместо трех солнц осталось только одно – никого не удивляло. Все считали, что так и было. Все, кроме Клима, Лизы, Антонины Васильевны, Призрака Школы и гостей из других миров. Впрочем, вскоре выяснилось, что еще двое учащихся Самой Средней Школы осознавали изменения, происходящие в мире, хотя и не так отчетливо. Это были соученики Клима и Лизы.

– И Света, и Миша думали тогда, что сошли с ума, – напомнил математик.

– Вот кто настоящие герои! Им-то никто не объяснял происходящее, – раздалось опять из люстры

– Это ты их нашла?

– Было не сложно, – ответила Антонина Васильевна. – Один все время молился за спасение своей души, а кто молится в старших классах? Другая – громко спорила сама с собой в бойлерной.

– И о чем спорила?

– О субъективном идеализме и о своих галлюцинациях, по большей части.

Клим допивал крепкий чай и не очень внимательно слушал болтовню старших товарищей, если так можно было назвать программу и призрака. Впрочем, все-таки слушал, и признание ими того факта, что им увлечена девушка, льстило его самолюбию.

– Миша теперь тоже от Лизы не отходит, – произнес Константин Кириллович, поправляя волосы перед зеркальной стеной.

Клим стал слушать внимательней.

– Вчера они в парке гуляли, – продолжил математик.

– На симуляторах играли?

– Да. Миша везде старался победить Лизу.

– Получалось?

– Да, хотя она и не поняла, мне кажется, что они соревновались.

– Кстати, вот и она со мной связалась, – проинформировала Антонина Васильевна.

– Пожалуй, и я ее навещу, – сказал Константин Кириллович, продолжая осматривать себя в зеркале и поправляя халат.

– Привет передавайте, – бросил ему Клим.

Лиза тем временем уже позавтракала и посмотрела новости в гаджете. Завтрак был для нее чем-то вроде зоны прилета в аэропорту – переход от сновидений к обыденному миру. За едой она осмысливала сон, а за кофе с пирожным – забывала о нем. Правда некоторые из них, обладающие особой силой и особой энергетикой, не забывались никогда. Но сейчас Лиза была удивлена и напугана утренними новостями, и поэтому так же, как и Клим, обратилась к Антонине Васильевне. Хотя со стороны могло показаться, что она разговаривает с холодильником.

– А что происходит в городе? Я ничего не поняла.

– Парные случаи участились. Да что там участились – какая-то эпидемия парных случаев, – отвечала ей Антонина Васильевна.

– Это если ты на кого-то разозлился, то и на тебя кто-нибудь разозлится?

– Что-то вроде этого, – раздался голос Константина Кирилловича.

Математик, в том же халате, пытался найти себе место теперь на Лизиной кухне, после того как исчез из квартиры Клима. Если Антонина Васильевна могла одновременно поддерживать множество разговоров в разных местах, то Призрак школы мог или присутствовать в одном конкретном месте, или растворяться в пространстве и быть везде, но при этом без возможности какого-то общения. Разговор он мог поддерживать только в своем человеческом облике.

– Привет тебе от Клима.

– Вы от него? – спросила Лиза.

– Да, он как раз на улице был, когда все эти странности начались.

– Он в порядке?

– С ним все очень хорошо, – ответил математик.

– Сейчас сам расскажет, – добавила Антонина Васильевна.

Когда после прошлого приключения и стирания мира выяснилось, что из всех их знакомых только они помнили произошедшее, то Клим и Лиза очень сблизились. Но потом оказалось, что они не были единственными, кто смог осознать недавний конец света. И Михаил и Света тоже смутно помнили произошедшее, хотя и не понимали, что это было. К тому же тот факт, что другие ничего не заметили, сбивало их с толку и пугало. Михаил почти смирился с мыслью, что все это ему померещилось. А Света убедила себя в том, что попала под влияния лекарств, которые в то время принимала, и которые, по всей видимости, в каком-то редком сочетании привели к странным видениям. По крайней мере, это было единственное рациональное объяснение, которое она смогла придумать.

Поэтому, когда они, не без помощи Антонины Васильевны, познакомились ближе с Лизой и Климом, которые могли все объяснить, и которые сами были активными действующими лицами тех событий, то сразу стали их боготворить. Михаил не отходил от Лизы, а Свете нравилось общество Клима. Они почти стали парами.

Но теперь Климу нужно было поговорить именно с Лизой, и он набрал ее, допив чай.

– Ты видел, что делается? – вместо приветствия спросила Лиза.

– Я был там.

– Так это правда?

– Что говорят в новостях? Да, на этот раз.

Возникла пауза. До последнего Лизе хотелось считать, что то, о чем сообщали в новостях и что обсуждалось в сетях, какой-то глобальный розыгрыш. Так было бы проще.

– Значит, все повторяется, – севшим от волнения голосом произнесла девушка.

– Да, парные случаи, – не совсем понял ее Клим.

– Конец света повторяется, – неожиданно твердо сказала Лиза.

– С чего ты взяла?

– Не знаю. А что это тогда?

– Еще не понял.

– Нужно с нашими встретиться.

– Да. Всем бы собраться.

–  Вы только к тестам не забывайте готовиться, – Антонина Васильевна решила вспомнить о своих прямых школьных обязанностях.

–  Особенно к самой из абстрактных из наук, – добавил Константин Кириллович, вытирая краешком салфетки рот, как после еды.

– Ладно. Пошел тогда учиться, – улыбнулся Клим, прежде чем отключиться.

– Знаем, как ты готовишься! – почти хором прокричали вдогонку математик и Антонина Васильевна.

Поглощённая своими мыслями, вернее предчувствиями, Лиза машинально убирала на кухне после завтрака и также машинально попрощалась с Призраком школы и искусственным интеллектом.

Оставшись одна, Лиза продолжила смотреть новости. Со всего мира приходили сообщения об эпидемии повторяющихся случаев.

Она поговорила со своей мамой и с Мишей. Оба волновались за нее и просили никуда не выходить. Вскоре последовало и официальное введение в городе чрезвычайного положения. Всем настоятельно рекомендовалось оставаться дома. Только в некоторых случаях это разрешалось. А вот вождение личного транспорта запрещалось категорически, после того как на всех дорогах мира образовались заторы и произошли массовые аварии.

Лиза снова вернулась к учебе, потому что учить еще предстояло очень много. Министерство Образования считало, что единственным способом научиться мыслить действительно самостоятельно, а не по навязанным схемам и алгоритмам, является необходимость усваивать очень большие объемы информации. Тогда разум автоматически и самостоятельно ищет закономерности и связи в обилии фактов и правил, чтобы максимально сжать информацию и упорядочить ее, потому что просто запомнить – либо слишком сложно, либо невозможно.

Активисты из числа родителей и некоторые состоятельные предприниматели пытались внедрить в образование альтернативные программы, призванные научить детей думать. Необходимость которых они аргументировали тем, что без подобных программ совершенно невозможно научиться мыслить свободно и правильно, и тем, что сами они были начисто лишены этого в детстве. Однако махровые консерваторы из Министерства Образования, и особенно Высший Педсовет, помешали этим нововведениям, то есть не стали заставлять школы внедрять их повсеместно.

Среда

Лиза продолжала поглощать информацию по современной истории, виртуально блуждая по полям последних сражений и революций, в надежде, что каша в ее голове из имен и терминов сама как-нибудь упорядочится. А через два часа занятий она сняла учебные очки дополненной реальности и снова включила информационные каналы. Все сюжеты были посвящены наблюдаемой, уже по всему миру, аномалии.

На некоторых ток-шоу пытались вызвать волны парных случаев, но этого почти никогда не происходило, если пытались вызвать их специально. Они возникали сами по себе, никем не планируемые.

В одной из студий ведущие и чихали, и наступали друг другу на ногу, но волны не было. Однако, когда кто-то неловко опрокинул осветительный прибор, все начали что-то ронять, и передачу пришлось прекратить.

На другой передаче муж с женой признались друг другу в любви, но на другие приглашенные супружеские пары это никак не подействовало. Но все начали возвращать друг другу долги, потому что это сделал оператор. Правда те, кто его хорошо знал или кто одалживал ему денег, утверждали, что для него вернуть долг – все равно что признаться в любви.

Лизе позвонил Михаил.

– Смотришь новости?

– Да включила, а то уже голова взрывается от истории.

– Я общался в церкви, некоторые начинают о конце света говорить.

– И я так сказала.

– Хочешь я приду? – сразу предложил Михаил.

– Не нужно. Лучше меньше выходить сейчас.

– Хорошо, а с Климом разговаривала?

– Да, но он тоже ничего не понимает. Вот, кстати, и он звонит.

Лиза села ровнее и поправила волосы, что не осталось незамеченным Михаилом, и приняла вызов.

– Добрый … день, – поздоровался Клим, не ожидая встретить в чате еще кого-нибудь кроме Лизы.

– Привет. Что ты думаешь, это похоже на то, что тогда было? – сразу перешел к вопросам Миша

– Тогда, – Клим понял, о чем он спрашивает, – ничего похожего не было.

– Кто насылает эти эпидемии?

– Похоже, что просто закон парных случаев …. усилился.

– Одна и та же ситуация повторяется несколько раз подряд. Да, такое и раньше часто встречалось, – продемонстрировал свою осведомленность Михаил.

– А я не замечала, – честно призналась девушка.

– Мне достаточно было описать ситуацию и парного случая обычно не наступало, – продолжил Клим, которому вдруг тоже захотелось выглядеть не последним специалистом в этом вопросе.

– Но у тебя же дар, – сказал Михаил обычным тоном, словно просто констатировал факт, хотя нотку зависти все-таки можно было услышать.

– Ну да, или проклятие, – польщенно произнес Клим.

– А батюшка наш говорил о конце света, – продолжил Михаил.

– Может быть, но мы с Лизой знаем, что конец – иногда только начало.

– Да. Я все знаю, – опять поспешил заявить о своей осведомленности Миша.

В этот момент Климу позвонила Света.

– О, все здесь. Всем здравствуйте!

– Обсуждаем события последние, – сказал Клим.

– И я ждала, что ты мне позвонишь, чтобы обсудить.

– Я и сам еще ничего не понял, а ты что про это думаешь?

– Какая-то эпидемия парных случаев. Как у нас с тобой в кафе помнишь?

– И со мной так часто было, – добавил Михаил.

– А мне кажется, это какое-то дурацкое совпадение, – сказала Лиза, которую немного стало раздражать, что про парные случаи знают все кроме нее.

– Когда у всех, то это уже закономерность, – возразила Света тоном заядлого спорщика, почувствовавшего возможность побороться за свою точку зрения.

Во время всего разговора Константин Кириллович перемещался по кухне, стараясь не попадать в камеру. Общение с ним и с Антониной Васильевной вне школы, по их же просьбе, оставалось личным секретом Клима и Лизы.

– Я тоже так думаю, что это не совпадение, – согласился со Светой Михаил.

– Все равно никто не понимает, что происходит, – почти обижено бросила Лиза.

– Но тогда это закономерные случайности, как в квантовой механике, – продолжала развивать свою мысль Света, не замечая раздражения подруги.

Лизе захотелось прекратить разговор – обсуждение начинало ее тяготить. С одной стороны, она чувствовала приближение чего-то значительного и пугающего, а с другой – она также чувствовала, что ее попытка объяснить происходящее случайностями неуклюжа и ничего не объясняет. Но и ничего лучшего она не могла придумать. Остальные разом замолчали, видимо тоже желая завершить разговор. Возникла длинная неловкая пауза, когда каждый надеялся, что кто-то другой предложит разойтись. Чем не парный случай?

– Может быть, Клим, мы с тобой встретимся в кафе, – предложила Света.

– Кафе закрыто  сейчас.

– А точно! Сейчас и так дома сидим – к тестам готовимся. Так и забываешь, что нельзя выходить.

И как бы подтверждая факт окончательной победы закона парного случая, все изъявили желание встретиться друг с другом, как только снимут запреты, после чего одновременно отключились.

Четверг

Лиза смотрела новостные каналы после того, как уже два часа позанималась. Паника достигла своего пика. Страны обвиняли друг друга в кознях и терроризме, причем одновременно и в совершенно одинаковых выражениях. Новостные агентства только меняли имена и названия стран, в совершенно одинаковых обличающих заявлениях. Постиндустриальная политика только на время превратилась в искусство оскорблений, а потом и оскорбления стали безыскусными.

Рестораны и курорты подсчитывали текущие и грядущие убытки. Религиозные деятели и мистики выступали с заявлением о скором конце света.

 Лиза поболтала по видео с Дашей. Говорили об учебе и немного о парнях. Девушки продолжали считать себя подругами, но поскольку Даша ничего не помнила о своих превращениях и исчезновении, то Лиза не могла быть с ней такой же откровенной, как раньше. И это не могло не сказаться на их отношениях. Подругой можно считать лишь ту, кто рассказывает тебе больше, чем другим, а у Лизы появились свои секреты. Даша, конечно, чувствовала некоторое отчуждение между ними, но не понимала причины. После того, как они всех обсудили и попрощались, Лиза решила поговорить с математиком о своих предчувствиях и опасениях.

– Константин Кириллович! – позвала она.

– Что случилось? – появился математик в костюме для уроков и с планшетом в руках.

– Это точно конец света, опять? – сразу перешла к сути девушка.

– И да, и нет. А ты что-то чувствуешь?

– Не знаю. Когда начинаю об этом думать – мне все кажется каким-то розыгрышем. А когда не думаю – просто очень страшно.

– Тогда нам стоит готовиться к худшему. Снилось ли что-нибудь необычное?

– Был особенный сон …. , – Лиза вспомнила о Ермакове.

– Только не рассказывай.

– Почему это?

– Потому что, если сон особенный – в него можно и вернуться, а расскажешь – не найдешь его потом.

Математик в модном коричневом костюме, в котором вел занятия, прогуливался по комнате Лизы и рассматривал фотографии. В основном это были кадры из детства девушки. На одной – она со своей собакой, на других – со своими родителями, с обоими. Там, где она уже была постарше – она фотографировалась или одна, или только с мамой. В большинстве семей фотографии в таких фоторамках все время менялись, и сидя перед ними можно было за полчаса ознакомиться со всей семейной историей, но эти фото замерли на года.

– Отец тебе часто снится? – спросил математик.

– Не очень. А вот он постоянно, – Лиза показала на фотографию с собакой.

– Совсем забыла сказать …. Константин Кирилович?! – раздался удивленный возглас Даши.

Лиза не отключила видеосвязь после разговора с Дашей. И когда та решила вернуться, то увидела слоняющегося по квартире Лизы, как у себя дома, учителя.

– Значит, Антонина Васильевна, мы все обсудили? – нарочито громко и официально произнес Константин Кириллович, и бросил в сторону экрана с вытянутым от удивления лицом Даши. – Здравствуй, Дарья.

– Да, конечно, – тут же отозвалась Антонина Васильевна из колонок. – А что именно?

– То, что с Лизой дополнительно позанимается кто-нибудь из соучеников.

– А, конечно. И хорошо, что вы проходили мимо и решили зайти, чтобы это обсудить.

– Что обсудить? – еще не пришла в себя от неожиданности Лиза.

– Дополнительные занятия по математике, – снова почти хором ответили математик и школьный искусственный интеллект.

– Я могу позаниматься, мы так часто делаем, – предложила Даша.

– Вот и отлично. Передавай, Дарья, привет маме, – сказал Константин Кириллович.

– Передам.

– Хорошо. И я схожу …. к маме, – наконец пришла в себя Лиза, помахала рукой Даше и выключила связь.

– Чуть не попались, – засмеялась девушка.

– Вообще-то попались, – улыбнулся математик. – Теперь у нее голова взорвется от предположений.

Пятница

– Говорю тебе, он ходил там, как у себя дома, – говорила Даша своей маме, Председателю родительского комитета школы, в их квартире.

– Он и в кабинете Директора так ходит.

– Не то. Ты просто не видела.

– Сама сказала, что он зашел поговорить о дополнительных занятиях.

– Это он так сказал.

– Там же и Антонина Васильевна была.

– Тоже странно, что она там делала? И, вообще, Лиза последнее время что-то скрывает. Она как-то изменилась.

– И что?

– Может у нее что-то с математиком …, – наконец девушка решилась озвучить свои подозрения, раз мать не понимала намеков.

– С математиком-то, – рассмеялась Людмила Ивановна, потом секунду подумав, твердо добавила. – Нет.

Она вернулась к отчетам. А Даша неудовлетворенно стала переключать новостные каналы.

– Миша! – воскликнула она.

В студии ток-шоу сидел Михаил и сильно стесняясь говорил:

– Способ очень простой. Если хотите предотвратить волну парных случаев, нужно вслух описать ее.

 Кто-то уронил в студии гаджет и все насторожились, ожидая волны падений.

– Сейчас все начнут ронять, – громко и быстро произнес Миша, заполнив возникшую напряженную паузу.

Прошли томительные десять секунд и ничего не произошло. Кто-то зааплодировал. Михаил и тут хотел сначала что-то сказать по этому поводу, чтобы остановить волну, которая неизбежно должна была возникнуть, но промолчал, и весь зал взорвался аплодисментами.

– Как ты догадался до такого простого способа? – спросил ведущий Михаила, когда гул оваций, длившийся дольше обычного, смолк.

– Случайно, – промедлил с ответом юноша.

Потом были вопросы от гостей студии. Затем выступил эксперт, которому тут же возразил другой. И очень скоро шоу превратилось в громкий спор экспертов.

– Нужно поговорить с директором, – в задумчивости произнесла Председатель родительского комитета. – Раз наш Михаил – знаменитость, то это нужно использовать. Кстати, ты говорила, что он встречается с Лизой.

– Ну да, хотя я уже сама ничего не понимаю в их отношениях.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20